Власти разработали два стресс-сценария развития кризиса в экономике, предназначенные для проверки финансовой устойчивости системообразующих предприятий, в том числе пищевой промышленности и сельского хозяйства, сообщает РБК. В список системообразующих вошло 646 компаний, в том числе 103 представителя АПК.
Предполагается, что тестирование будут проводить профильные министерства вместе с крупнейшими банками страны — Россельхозбанком, Сбербанком, Газпромбанком, ВТБ, Промсвязьбанком, Новикомбанком. По результатам стресс-тестов будет сделан вывод о потенциальных проблемах организации — каждой из них банки присвоят категорию риска. Проверка покажет возможности предприятия исполнять свои финансовые обязательства на протяжении 2020-2022 годов, пишет РБК.
Согласно первому — более мягкому — сценарию, экономическая деятельность в основном будет заморожена весь второй квартал 2020 года, то есть до конца июня. Также в России ужесточат карантинные меры — закроют крупные города, а цены на нефть российской марки Urals будут на уровне $20 за баррель до конца года с последующим восстановлением до $35 к концу 2022-го. Первый сценарий также предполагает, что число охваченных эпидемией стран вырастет, а экономическая активность государств Европы и Китая начнет восстанавливаться с третьего и второго кварталов соответственно. Инфляция в России, согласно такому варианту развития событий, составит 4,5% по итогам года, а доллар будет стоить в среднем более 80 руб. до конца года (в том числе 80,8 руб. в четвертом квартале).
Условия второго сценария теста более жесткие. Они предполагают, что будет закрыта основная часть территорий России, прекращено транспортное сообщение между городами, экономическая деятельность будет заморожена до конца сентября, Urals будет стоить $10 за баррель во втором и третьем кварталах, а к концу 2022 года восстановится до $30. Также среди условий новые вспышки коронавирусной инфекции в Китае и Южной Корее, а восстановление экономической деятельности в Европе и Китае начнется только в четвертом квартале 2020 года или первом квартале 2021-го. При таких условиях инфляция может составить 5,5% в этом году с последующим замедлением до 4% в 2022-м. Курс доллара при этом превысит 89 руб. во втором квартале, после чего скорректируется до 82,2 руб. в четвертом. В 2021 и 2022 годах доллар все равно будет стоить около 82 руб., следует из жесткого сценария.
По результатам стресс-тестов будет сделан вывод о потенциальных проблемах организации — каждой из них банки присвоят одну из четырех категорий риска: красную, оранжевую, желтую или зеленую. Цвет зависит от возможности компании выплачивать первоочередные платежи (налоги, страховые взносы, зарплата) и обслуживать внешние долги, пишет портал MilkNews.
Список системообразующих предприятий впечатляющий: 81 компания агросектора и 22 компании пищевого производства, говорит старший менеджер группы по оказанию услуг предприятиям АПК компании EY Максим Никиточкин. «При этом большая часть из них — это огромные холдинги, в том числе транснациональные, которые намного чаще переживают кризисы, чем более мелкие компании, которым придется банкротиться или продаваться за бесценок, то есть уходить с рынка», — прокомментировал он «Агроинвестору». При этом сектор АПК не относится к наиболее пострадавшим в результате снижения цен на нефть, распространения коронавируса и карантина, добавляет он.
В кризисные периоды население отказывается от товаров не первой необходимости, тогда как снижение спроса на товары первой необходимости, к которым относится продовольствие, относительно невелико. «Новый кризис ухудшит положение производителей сахара, птицы, свинины. Однако, с моей точки зрения, не настолько значительно, чтобы не пройти стресс-тестирование», — считает Никиточкин. «С растениеводством все будет достаточно неплохо», — подтверждает гендиректор Института конъюнктуры аграрного рынка (ИКАР) Дмитрий Рылько. Растениеводство —экспортоориентированная отрасль с относительно коротким циклом производства. В условиях девальвации она оказывается в выигрышном положении, объясняет он.
Никиточкин полагает, что производители овощей защищенного грунта также вряд ли столкнутся с неразрешимыми проблемами. «Девальвация рубля делает их продукцию более конкурентноспособной по сравнению с ежегодными 500 тыс. т импорта томатов», — говорит он. Растениеводы могут достаточно беспроблемно пройти стресс-тестирование, особенно если имеют возможность напрямую экспортировать зерновые. «Производители подсолнечного масла, не успевшие к этому моменту диверсифицировать свой бизнес (например, «Благо»), имевшие и до кризиса достаточно низкий уровень рентабельности, рискуют оказаться в убытках по результатам 2020-2021 годов», — не исключает Никиточкин.
«Мелкие компании, не присутствующие в списке системообразующих, уйдут с рынка, предложение уменьшится, в результате чего крупные производители могут удержать цены на текущем уровне, либо незначительно снизить их», — продолжает Никиточкин. В кризисные моменты население переключается на более дешевые виды мяса — то есть потребление, прежде всего, говядины и индейки, а потом и свинины сократится, а курицы — увеличится, хотя доля этого вида мяса в России и так очень велика и почти достигает 50%, говорит он. Таким образом, такое переключение слегка поддержит производителей бройлера.
Рылько беспокоит сектор животноводства, так как оно, во-первых, в отличие от растениеводства, ориентировано на внутреннее потребление, во-вторых, сталкивается с ростом цен на сырье и падением доходов населения. «Ну и третий момент — у нас по инерции растут объемы производства», — уточнил он «Агроинвестору». При этом сложившаяся ситуации сильнее всего бьет по менее эффективным компаниям сектора и они, не справившись с проблемами, могут уйти с рынка, добавляет эксперт.
Производители качественного сырого молока могут пройти ближайшие 1,5 года достаточно безболезненно: у них заключены долгосрочные договоры по схеме cost+ с крупнейшими молокопереработчиками, которые увидят небольшое снижение спроса на продукцию, что не приведет их к значительным шокам, считает Никиточкин. «Отдельной строкой проходят обанкротившиеся предприятия, находящиеся на активов у банков (например, «Рост»). Попытки банков увеличить их капитализацию и продать по привлекательной цене в текущих условиях будут как никогда трудны», — заключает он.
Директор Центра агропродовольственной политики РАНХиГС, доктор экономических наук Наталья Шагайда рассказала «Агроинвестору», что в Германии, например, есть ограничения по сумме государственной поддержки, которую может получить сельхозпроизводитель. «И есть ограничения, кто на нее может претендовать: богатый ее не получит. Аналогично и в США, хотя у нас можно услышать, что там самые крупные компании получают основную сумму поддержки. Правительства этих стран объявляют сейчас о поддержке именно малого бизнеса, в котором занята масса людей», — говорит она.
В России же до недавнего времени не было и намека на ограничение государственной поддержки на получателя, продолжает Шагайда. «Государство своими действиями способствовало формированию крупных аграрных бизнесов: на 3% сельхозорганизаций, которые входят в 100 крупнейших агрохолдингов, сейчас приходится 37% всей выручки по СХО страны. Теперь государство волнуется за их устойчивость», — говорит она. Но система, которая базируется на немногочисленных крупных производителях, сама по себе неустойчива. Тем более, что на другие сельхозорганизации приходится 78% занятых в агросекторе страны. С учетом фермерских хозяйств — еще больше. «Если думать о семьях, то помогать нужно малым, а не крупным», — считает Шагайда. И они, по ее словам, в большинстве довольно устойчивы, если судить по официальной финансовой отчетности за период с 2014-го по 2019 год.
